Новости Донецка и области

14 ноября 2015 года

Позывной «Юнга». Часть 2

Иван Трембовецкий

«Доки ви можете відчувати біль, ви живете. Доки ви можете відчувати чужий біль - ви людина.» Саме це найяскравіше усвідомлюєш, коли чуєш розповідь про те, як наші військові діляться всім, що мають, з місцевими мешканцями, як між обстрілами приносять самотнім старим їжу, під шаленими обстрілами з усіх можливих видів арти йдуть на допомогу побратимам, і про все це кажуть лиш, «ми просто робимо свою роботу.»

Я знаю, що саме завдяки таким людям, як Іван, ми переможемо в цій війні, і на зовнішньому, і на внутрішньому фронті. В цьому переконуєшся, коли розумієш, які люди тримають для нас Небо там, на передовій…

І крім цього, розумієш, наскільки важливим є такі банальні речі, як зв’язок, координація між підрозділами, про що яскраво свідчить операція в Дебальцеве…

Піски. Спартак.

Пески. После аэропорта мы заезжали на ротацию в Пески. Это тоже место непростое. Постоянно был обстрел минометов, Градов и ты никогда не знаешь, в какую секунду это может начаться. Кажется, что вроде бы все спокойно, особенно когда мы на ротацию после аэропорта приехали, расслабились, и тут начинается обстрел со всего, что только можно. Там тоже было несладко, в любой момент могло прилететь, снайпера по нам стреляли, мы их долго на возвышенностях искали. Пески – важный стратегический объект, именно оттуда обеспечивалась жизнедеятельность аэропорта, поэтому в любой момент могла быть атака. Иногда сепары выезжали, пару БТР группами, обстреливали нас, мы им насыпали, так что постоянно нужно было быть наготове. Если бы Пески взяли, то аэропорт просто сдался бы через некоторое время, потому что вода, еда, боекомплект закончатся, и все.

Поэтому Пески надо было держать любой ценой, чтобы не сдать аэропорт.

Были и веселые моменты тоже, когда рыбу ловили. Удочками, понятное дело, никто не ловил. Нет, самое классное было, когда сепаратисты, молодцы, миной попали в озеро. У нас был спец по сбору рыбы, Саня Курбас, он молодец, плавал, собирал ее, по нему иногда бил снайпер, он нырял, потом выныривал - “А де ця падла лупить, а он вона! О, падлюка!“ - и нырял. Рыбы тогда собрали столько после этой мины, что и хватило и нам, и другим подразделениям, и местным гражданским. Мы только четыре тачки набрали.

Там среди местных разные люди были, некоторые шли на контакт, мы с ними общались, некоторые нет. У многих был шок, как же это так, каратели им помогают - продукты, медицина – все, что у нас было, мы всем делились. Некоторые потом помогали, воду накачать давали, некоторые недоброжелательно относились, но мы все равно приходили, одиноким старикам есть приносили. Парень, который у нас готовил, он всегда одиноким бабушкам, дедушкам относил еду, тоже, что и мы ели. Еще собак кормили, собаки, они почти все к нам прибились, а некоторые, преданные такие, их там бросили, а они со своего двора не уходили, так и сидели там, обороняли его, гавкали.

- І ви під обстрілами ходили цих собак годували?

- И такое было. Там же так, вроде обстрела нет, ты можешь выйти, все спокойно, и через 10 минут обстрел начнется. Непонятно, каждый раз как повезет.

Крайний раз, от нашей бригады, мы были в аэропорту с ноября по декабрь. Самый злостный враг в аэропорту для меня был холод, потому что с середины ноября были уже морозы, а отопления же никакого. Лучше стало, когда начали привозить печечки, но ты их не везде расставишь. Была небольшая комната, куда можно было прийти и руки согреть, чай попить, и все. Помыться было невозможно, салфетками только. Была вода, но умыться ты не сможешь, даже зубы прочистить, потому что ты не знаешь, когда ее тебе опять привезут, эту воду. Ведь потом БТР могут быть поломаны, и тебе ее привезти не смогут. А есть там не очень хотелось. Постоянно замкнутое место фактически.

Были моменты, когда шли постоянные попытки штурма, но ничего, все нормально, отбились, продержались. Главное, чтобы не было паники. Просто когда вражеская артиллерия била по нам, минометы, было тяжело, так бахало, что голова сначала болела. Просто надо было адаптироваться к этому.

Крайние дни ноября были очень тяжелые трое суток почти все время бои, по 6-8 часов без перерыва, постоянные штурмы. Отбили все. Ротировались.

Нам дали отпуск после этого. Была возможность остаться, потому что везение и фарт присутствовало у нас, а фарт не вечен. Ну, решил, раз пошел, то нужно до конца, до демобилизации. Мы же когда шли, ничего не знали, насколько нас призвали, на полгода, на год, на два. Потом уже сказали, что дембель все-таки будет. Я вернулся, почти все парни тоже.

Спартак. В январе тоже нас отправили в район аэропорта, только уже в район Авдеевки, Спартака, мы там с артиллерией три недели катались. Вот после этого думаешь, что страшнее, когда ты находишься в аэропорту или любом здании, и по тебе бьет артиллерия, или когда ты находишься в чистом поле под обстрелом. Тогда даже окопов не было, земля вся замерзшая, нужен экскаватор был или окопные снаряды, а мы две недели переезжали с места на место, бессмысленно было что-то рыть.

Вот так сидишь в чистом поле находишься, понимаешь, что летят Грады по тебе, ну ты лег и просто смотришь, под обстрелами и ждешь: повезло, не повезло. Ничего не сделаешь уже.

Если еще в лесопосадке, то лег там, где деревья, если ты возле БТР, под БТР как-то ложился. Потом через две недели привезли нам экскаваторы. Мы уже все поля объездили, осталось одно более-менее большое поле, там и расположились. Вырыли себе ямки, каждое подразделение, мы себе вырыли две ямы, в одну из них сделали блиндаж сами, сами оббили его брусками, экскаватор потом еще сверху земли насыпал, вышел нормальный блиндаж. А второй просто яму вырыли, поставили сверху палатку, если неожиданно обстрел начнется, чтобы было куда запрыгнуть, прикопали БТР, чтобы его обезопасить.

Ну, в принципе, наш взвод миловало, хотя пролетало рядом. Ты понимаешь, к этим артобстрелам до такой степени привыкаешь, что иногда сидишь, куришь, артобстрел идет, а ты думаешь, а, ладно. У меня тоже так было, сидел, курил, артобстрел начался, и мимо меня осколок пролетел, я его увидел, в полуметре от меня, именно это тогда заставило лечь, спрятаться. Привыкание – это плохая вещь, тогда инстинкт самосохранения притупляется.

Уже до такой степени привыкаешь, что думаешь, две недели не попало, значит, и дальше не попадет. Это плохо. Чтобы не происходило, когда идет артобстрел, обязательно надо искать укрытие, или хотя бы просто лечь. Самонадеянность может привести к трагедии. Осколки разлетаются на большое расстояние, поэтому надо всегда ложиться, искать укрытие, бронежилеты не снимать. Да, спине нужно дать отдохнуть, на ночь, на пару часов снять, но потом опять одеть.

Так мы 23 дня там прожили, в этих полях, были вместе с взводом 6 роты. Тогда мы потеряли нашего друга, Костю Шайбу. Это близкая для меня потеря, тяжело было, когда-то у нас погибали ребята, но я их так близко не знал, а его очень близко... У нас была задача завезти корректировщиков, и он просто наехал на фугас. Погиб.