Новости Донецка и области1 марта 2016 годаКак уберечь украинскую армию от «донецкого синдрома»украинская армия Вопросы психических расстройств явно не относятся к тому, что с удовольствием обсуждают в обществе. Любом. Украина - не исключение. Скорее, с учетом памяти «карательной психиатрии» времен СССР, тема еще более табуированная. Психиатрия и ветераны, психиатрия и война - тем более. Причем, независимо от отношения людей к событиям на востоке. Одни утверждают, что данные вопросы могут «отбросить тень на защитников Родины». Другие - «испугать общество». Третьи просто говорят о том, что защита своей семьи, друзей, земли и государства не может приводить к расстройствам. При этом все данные группы сходятся в мысли: не стоит широко обсуждать. Оно-то так, возможно. Да вот беда - там где нет широкого обсуждения, где нет анализа действий есть место неэффективным решениям да и просто распилу средств. Об этом и попытаюсь порассуждать. И сразу хочу выразить огромную благодарность медикам, которые поработали в зоне АТО. В том числе и людей, которые по своей специальности оказывают психиатрическую и наркологическую помощь. Без их советов и подсказок данный текст был бы невозможен в принципе. Для начала просто цифры. Итак, в Украине есть развернутая сеть психиатрической и наркологической помощи населению. То, что об этом говорят нехотя - другой вопрос. Вот простая статистика, подготовленная недавно фондом «Відродження». Как известно, основой любой системы являются кадры. Техника, здания, мебель, аппаратура и средства - дело наживное. Но если нет того, кто знает как это все применить - просто показуха. Вот данные о человеческом ресурсе в справочнике «Психиатрическая и наркологическая служба Украины». В стране на сегодня работает:
Дальше арифметика. Население Украины по состоянию на 01.01.2016 (по данным Укрстата) составляет: 42760,5 тыс. человек. То есть один психиатр приходится на 11,7 тысяч человек. Если считать психиатров и наркологов, то 1 специалист на 8800 человек. Это в системе здравоохранения Украины. Без учета платных и частных медицинских учреждений. Таким образом на город с населением 250 тысяч человек приходится не менее 21 психиатра (в среднем). Или же, если считать и психиатров и наркологов, то около 24 специалистов. Это на мирный город, где не рвутся снаряды, люди живут в квартирах, а не блиндажах и так далее. Будем проводить параллели. В 2015 году численность ВСУ составила (по официальным открытым данным) те же 250 тысяч человек. И даже в мирное время служба в армии - стресс для значительного числа людей. В условиях войны, думаю, говорить о еще большем риске - напяливать на себя маску «мистера очевидность». И вот на этом внимание. Численность психиатров на все ВСУ не превышает… 15 человек. С наркологами ситуация еще хуже. Возможно, число ставок больше. Я говорю о физически работающих людях. То есть мужчинах и женщинах в халатах (или камуфляже), которые существуют в реальности а не на бумаге. Ситуация, кстати, немного меняется. Один из специалистов, отработавших на фронте в интервью давал еще более удручающие факты: «К началу войны на всю страну - девять армейских психиатров (!)». А теперь читаем еще раз: Мирный город, вдали от фронта - 24 психиатра и нарколога. То же количество людей, но без стариков и детей (да и женщин меньше) - не более 15-и. Причем в данном случае идет разговор о людях, попавших в неестественные для себя условия. То есть война, блиндажи, смерть - условия при которых ресурсная база психиатрической службы, судя по количественным данным должна быть меньше, чем в мирном городе? Да даже, если затронуть тему наркологов. Извините, что делают 3 мужчины в свободное время? Ах, да, поголовно в шахматы играют. Хотя… могут, если служба работает и оперативно отправляет домой тех, кого успели прозвать аватарами. Но вот беда - со службой как-раз беда (извините за тавтологию). На этом месте можно ожидать гневных обвинений в очернении реальности, попытке бросить тень и так далее. Сразу оговорюсь - проблема есть в любой армии в любом государстве. И ее в любом государстве пытаются решать. Для этого в штате и присутствуют медики. А можно пойти другим путем. Просто перестать говорить. И замечать. И тут как раз отсутствие медиков - идеальный фон. Мол нет документального подтверждения - нет проблемы! И что? От этого жить станет легче? Хотя, подобный рецепт используется достаточно часто. Возьмем отвлеченную тему. Тот же техосмотр автомобилей. Была проблема: старый парк и «корчи» на дорогах. Техосмотр отменили. И что, за последние 5 лет автопарк страны сильно обновился? С другой стороны действительно, подтвержденных данных о проценте гробов на колесах, ежедневно выезжающих на улицы нет. Вот и проблемы якобы нет…. Но проблему увидели и приняли закон Увидели проблему! - скажет мне читатель. И укажет на принятый Радой закон № 2686. Тот самый, который устанавливает реабилитацию для участников боевых действий. Согласен. Закон есть. Причем красивый. Где написано, что лица, выполнявшие задания в экстремальных (боевых)» условиях «мають право на безкоштовне проходження психологічної, медико-психологічної реабілітації у відповідних центрах з відшкодуванням вартості проїзду до них» Но как всегда бывает в таких случаях, интересно читать не сам закон, а пояснительные записки. И тут открывается «о море нам открытий чудных». Начиная от определений. В одну кучу скидывается все. И социальная реабилитация и ставшие популярными последнее время различные названия «синдромов». То, что по украински называется посттравматичний стресовий розлад - ПТСР. Но вот закавыка: не все проблемы ветеранов идентичны. ПТСР - психическое расстройство. И проблемы социальной адаптации чаще всего совсем иная вещь. Они могут быть связаны а могут быть и нет. И помощь в каждом случае разная. Забавны и другие цитаты. Такое впечатление, что авторы законопроекта сознательно «сгущали тучи» дабы убедить коллег отдать голоса за законы. Ссылаясь на «международный опыт» они утверждают, что:
Одним словом, читаешь и страшно становится. Реальность несколько другая. Во-первых даже в американских источниках статистика «пляшет». ПТСР в «чистом виде» - то есть психическое расстройство встречается не так часто. И, кстати, не только у военных. Это может возникнуть у любого человека видевшего насильственную смерть, травмы угрожающие жизни и так далее. Существует множество расстройств. Каждое из которых лечится по своему. И, да, запущенный случай, не оказанная вовремя помощь может привести к развитию посттравматического стрессового расстройства. Правда и то, что часть ветеранов может быть опасна для окружающих. Люди привыкли решать проблемы простыми способами. Простой способ на фронте - думаю знаете сами. Если человек «не нашел себя» в мирной жизни, получаем не самый приятный результат. Это и граната под Радой и стрельба и многое другое. Но есть одна оговорка - лиц способных на такое очень и очень мало. В пределах пары процентов от числа воевавших. И то потенциально. И то не сразу - ПТСР развивается не мгновенно. Нужно, чтобы совпали множество факторов. Одним из которых является неоказанная вовремя помощь. Не психологическая - психиатрическая. С другой стороны помощь должна предоставляться всем ветеранам. Это самое малое, что может сделать общество для своих защитников. Поэтому закон и система реабилитации может и должна существовать. Это правильно. Вопрос лишь в другом. Есть поговорка «сказав А нужно говорить Б». В случае с законом 2686 сказали сразу «Я». Без остальных букв алфавита. И вот почему:
Вот и получаем, что есть желание помочь всем и сейчас. Справедливое, оправданное, заслуживающее уважение. Но нет системы и нет ресурсов для его исполнения. Просто нет. Денег в стране ограниченное количество. Бюджет не безлимитный. В то же время есть люди, которым помощь нужна «уже вчера». И если ее не будет «сегодня», то граната под Радой или стрельба вокруг карпатских гор покажутся цветочками. Таких людей мало. Но как их найти чтобы им помочь - проблема. Для решения таких комплексных задач и необходимо создавать систему. Причем, как бы это цинично не звучало, в первую очередь помогать тем, кому помощь крайне нужна сейчас. А потом уже и остальным. Хотя, какой тут цинизм. Даже в ДТП бегут к получившему самые тяжелые травмы. Те, кто может помочь себе сам - пытаются это сделать. И только потом, через определенное время каждый получает максимальную опеку. Ниже - идеи по такой системе. Которая создается снизу вверх. От малых бюджетов, к глобальной опеке. Подход прост - вначале найти тех, кому срочно нужна помощь и оказать ее. А потом развивая систему, помогать всем остальным. И не только военным. Как это может работать Схема проста до безобразия. Ради удобства я условно разбил ее на 4 этапа. Которые могут стартовать и параллельно. Этап 1 Насытить ВСУ и НГ специалистами в области психиатрии и наркологии. Довести уровень медиков хотя бы до средних цифр по Украине. Это позволит:
Вот вам и целевая группа, с которой необходимо работать уже с первых месяцев их мирной жизни. Помогать адаптироваться. И тут нет ничего опасного. Очень немногим из этих людей понадобится помощь именно психиатра. Большинству из обратившихся психиатрическая помощь не будет основной. Но это группа риска. И они должны быть под наблюдением. Им нужно будет помогать. Не «когда придет очередь на поездку в санаторий» а тогда, когда это нужно. Цена вопроса:
Согласитесь, это намного меньше, чем в глобальном проекте «санатории для всех» Этап 2 Делится на 2 части
Тоже по большому счету предупреждение проблем, а не героическая борьба с последствиями. Цена вопроса: тут несколько сложнее. Речь идет или об отдельной службе или о дополнительных обязанностях для гражданских специалистов. Но даже 1 подобный центр в каждой области - не слишком большие затраты. Возникает другой вопрос «как «заставить» людей» проходить обследования, обращаться за помощью. Это сложнее. Тут с одной стороны должна быть информационная кампания (об этом чуть ниже). С другой - создание условий. Например, подтверждение льгот, участие в программах после ежегодного осмотра. Да, метод не идеальный. Читатели, возможно, предложат лучшие варианты. Так для этого текст и пишется. Важным аспектом, который может помочь в создании системы является использование ресурса «медиков АТО». То есть медперсонала, прошедшего через госпитали и фронт. Ведь значительная часть вопросов бойцов начинается словами «ты сам там был?». Если ответ положителен - есть доверие. Если есть доверие - возможностей помочь в разы больше. Откуда взять? Все просто. Служба в госпиталях и в батальонах - те же ротации. И таким образом 10 психиатров в АТО (у учетом смены раз в квартал) = 40 человек за год. Это, с учетом, что согласятся не все - 20 работников психиатрической службы в тылу. Простая арифметика. То же самое с психотерапевтами. Причем если работает команда, не обязательно, чтобы все трое были «фронтовиками». Достаточно одного. Этап 3 Разговор с обществом. Да, государству необходимо думать об информационной политике. С одной стороны имеем создание образа героя с нимбом над головой и ясными глазами. Определенная сакрализация защитников Родины обязательна. Но если остановиться на этом - можно получить обратную реакцию. Герой-фронтовик - обычный человек. Со своими особенностями, своими нуждами. И если он не вписывается в «телевизионный образ» героя, возникают проблемы. Так можно получить две крайности: киборг и аватар. Сами ветераны, кстати, тоже попадают в ментальную ловушку. Видя картинку по ТВ часть из них рассчитывает на отношение к себе как к святому с нимбом над головой. По факту такого отношения не получают. Если реакция на подобное восприятие резка, получаем предпосылки для проблем. Которые решать придется упомянутым выше командам психиатров, психотерапевтов и психологов. Вот тут как раз должны работать общество, СМИ, НПО и то же государство. Объяснять, что люди заслуживают уважения. И это уважение - не цветочки к памятной дате. Это уважение - помощь в обустройстве мирной жизни. В том числе определенная доля терпения когда приходится сталкиваться с резкими реакциями фронтовиков. Необходимо постоянно доносить населению, что фронтовики - обычные люди, которые совершили героические поступки. С одной стороны это вселение уверенности в людей (героями становятся обычные люди). С другой - обычный человек не идеален. То есть формируется и образ героизма и при этом не создается матрицы завышенных ожиданий. Что касается самих ветеранов - примерно то же самое. С одним «но» - объяснение необходимости получать помощь для организации мирной жизни. При отсутствии «матрицы героя» это, кстати, намного легче - человек не пытается «соответствовать завышенным ожиданиям». Он остается сам собой. Ну и самое сложное - объяснить что медицина и в частности психиатрия, наркология - обычные службы. Которые как и любые медицинские услуги помогают. Если обратиться вовремя и получить квалифицированную помощь. Этап 4 Самый дорогой. Это то, что написано в законе. То есть разворачивание системы санаториев, реабилитационных центров и проведение через них всех бойцов, прошедших АТО. Но и тут, есть свои «подводные камни». Кроме бойцов в такой же помощи нуждаются и гражданские лица, жившие в районах боевых действий. Причем зачастую нуждаются в большей мере. Военный человек хоть немного осознает что его ожидают. Обычный житель обычного поселка, который вдруг оказался в зоне обстрела нет. Последствия (с точки зрения психического здоровья) - те же самые. Но это проблему никто не исследует вообще. На этом этапе крайне нужны большие капиталовложения. Ведь тут идет речь о содержании целых комплексов, со своим штатом специалистов. Вопросы логистики, управления базами данных нуждающихся в помощи. Одним словом - много денег. Еще один минус - время. С одной стороны такая система создается долго. Просто выделить санатории (или построить) не один месяц. Насытить персоналом. Тоже время. Вывезти всех: самое сложное - формирование «очередей», «групп» и так далее. То есть если даже вдруг и сейчас, по мановению волшебной палочки все санатории заработают, то будут те, кто попадет на реабилитацию не в этом и даже не в следующем году. Знаменитая «очередность» в очереди за льготами. Что будет с людьми за это время (особенно если они в группе риска) - одному Богу известно. Что будет? Тут, если честно, не знаю. Если идти с точки зрения логики, то имея относительно небольшую группу риска и очень небольшое количество денег логично было бы начать с малого:
Первые два пункта - основа. Они относительно дешевы. Но не особо заметны. Черновая работа. Пункты 3 и 4 - заметны, красивы. Особенно последний. Ведь сказать «санаторий ветеранам!» и прописать такое в законе - мечта любого политика. Увы, в Украине решили начать с картинки. Про санатории в законе написали. Сейчас в условиях кризиса вся страна будет искать деньги на эту программу. Про деньги на основу, благодаря которой будут работать и санатории пока не говорят. Что же… начали - хорошо. Пусть не с той стороны подошли, но процесс пошел. Додумаются про строительство основы - будет толк. Нет - останется надежда, что толк таки будет. И дай Бог, чтобы не пришла идея какому нибудь «умнику» на фоне красивой картинки и закона заняться банальным распилом. Ведь в таком случае рано или поздно можно будет и на ту же гранату нарваться. Не оказанная вовремя помощь медиков на фоне доступности оружия и кризиса общественных отношений - опасная штука. |