Новости Донецкой области (Донбасса) и Украины13 августа 2017 годаКриминальную ситуацию в зоне АТО удалось стабилизировать
Ярослав Меженный Сейчас на освобожденных территориях большое количество людей, имевших отношения с боевиками, но наказать за это их невозможно. Что мешает им собирать информацию поддерживать врагов каким-то образом, ожидая новых указаний? К сожалению, многие люди, которых задерживают за сотрудничество с террористами, выпускают: найти два-три свидетеля, которые могут подтвердить личность, которая находилась с оружием в балаклаве, трудно. Другие механизмы не работают. О тенденциях, которые наблюдаются в борьбе с преступностью в прифронтовых городах Донецкой области, рассказал руководитель криминальной полиции Бахмута, отвечающего за безопасность Бахмута, Торецка, Константиновки и прилегающих районов. - Меняется ли уровень преступности в Донецкой области, и в частности, в прифронтовых городах? В какую сторону? - С одной стороны, мы имеем сейчас инструмент предотвращения притока преступности извне - блокпосты. «Гастролеров», которых раньше здесь было много, сейчас легче узнать и проследить их перемещения. В случае необходимости, мы можем контролировать все выезды из города за две минуты распространить информацию и не дать возможность преступникам скрыться. Поэтому к нам с визитами они уже не спешат. Контролировать своих, которых ты задерживал по несколько раз и узнаешь даже по почерку, легче. С другой стороны - оружия здесь сейчас очень много. Даже если завтра закончатся боевые действия, проблемы с оружием по всей стране, а в Донбассе особенно, будут еще много лет. Постоянно работаем с информацией об оружии, особенно, если она касается тех, кто находился среди боевиков. В конце апреля получили информацию о трех жителях Бахмута, которые в 2014 году участвовали в боевых действиях на стороне террористов. Они даже дежурили в помещении прокуратуры, где был размещен штаб так называемого коменданта города. Но считали, что их лица не станут известными, потому что все время были в балаклавах. Когда проводили обыск по месту жительства у одного из обвиняемых на огороде в селе Ивановское, нашли восемь автоматов, восемь ПЗРК, много амуниции, все российского производства. У второго нашли ПЗРК, РПГ и автомат. Было доказано, что эти люди участвовали в похищении руководителя Бахмутского обоз Дмитрия Солодовникова, лично били и издевались над пленником. Их обвинили в бандитизме, участии в незаконных вооруженных формированиях, похищении человека и автомобилей, незаконном хранении оружия. Мы их спрашивали: а зачем вы закапывали оружие в своих огородах? Они говорят: нам была дана команда от старших из Донецка спрятать оружие, чтобы потом в нужный момент ее можно было достать. Понимаете, если бы линия фронта стала бы двигаться в нашу сторону, здесь нас ждали бы автоматы, стреляли бы в спину. Можем ли мы быть уверенным, что нашли и обезвредили всех предателей и боевиков? Нет! - В чем основная проблема - найти? - Нет, многие из них возвращаются домой, кто-то и не выезжал никуда, потому что уверен, что никто его не узнает. Но рано или поздно мы получаем такую информацию. Но очень трудно доказывать причастность людей к участию в вооруженных формированиях. Например, когда мы были в плену, видели человека, который нас охранял. Но для наших судов этого недостаточно, реальное наказание за причастность к сепаратизму получить почти невозможно. Этого человека признали виновным, но посадили в тюрьму на целых ... три месяца. Теперь он вышел, к нему претензий нет, потому что фактически он отбыл наказание. Сейчас на освобожденных территориях большое количество людей, имевших отношения с боевиками, но наказать за это их невозможно. Что мешает им собирать информацию поддерживать врагов каким-то образом, ожидая новых указаний? Но, при этом, становиться еще более опытными и злыми. К сожалению, многие люди, которых мы задерживаем за сотрудничество с террористами, выпускают: найти два-три свидетеля, которые могут подтвердить личность, которая находилась с оружием в балаклаве, трудно. Другие механизмы не работают. На данный момент, на мой взгляд, нет закона, который бы был адекватным именно во время войны, которая, по факту, идет уже четвертый год. Победить в такой войне, не карая предателей, невозможно. Поэтому мы очень тщательно собираем доказательную базу, чтобы наказать виновных по уголовным статьям, даже не касаясь сепаратизма. Но, несмотря на это, с начала года только по Бахмуту мы задержали 26 человек, которых в этом обвиняют. Дальше дело за судами. - С чем удается бороться более успешно? - За два последних года мы смогли остановить групповую организованную преступность в прифронтовых городах в тех масштабах, которые были с началом боевых действий. Убийств гражданского населения в два-три раза меньше, чем в 2014-15 годах. Недавно была раскрыта серия гаражных грабежей: девять доказанных фактов ограбления с помощью подбора ключей. Весь горотдел был в вещественных доказательствах, потому что масштабы этих преступлений были немаленькие. Это очень важно, чтобы люди чувствовали, здесь защиту, а злодеи - что есть справедливое наказание, даже когда кажется, что дело не очень денежное: что у нас в тех гаражах хранится! В конце мая задержали группу местных молодых людей, которые занималась вымогательством у предпринимателей. Начинали с нанесения легких телесных повреждений, их просто штрафовали, что давало им надежду на дальнейшую безнаказанность. Но сейчас им инкриминируют разбой и вымогательство. Буквально на днях задержали группу из Днепра, торговавшую амфетамином: наркодилеров не пугает даже война. Есть факторы, которые не зависят от нашего профессионализма: от нас в большие города серьезные воры через усиленный контроль в прифронтовых городах. А вот мелкие кражи остаются актуальными, особенно в населенных пунктах, где рядом война и нет работы: барсетки, телефоны, металл. - Увеличилась ли нагрузка на работников криминальной полиции во время боевых действий? - Все работники горотдела имеют УБД - это означает, что каждый из них работает в боевых условиях. При выходе из Дебальцево наши ребята вернулись из окружения, к счастью, все живы. На самом деле, условия работы и нагрузки по сравнению с мирным временем сейчас в разы тяжелее: автоматы, бронежилеты, блокпосты, зона столкновения. В мирной части Украины мои коллеги иногда автомат не видят годами - нет необходимости. А мы здесь почти каждый день - в «серую зону», должны выезжать на каждый случай смерти, в том числе, при боевых столкновениях. Потому по состоянию АТО, а не войны, все случаи уголовной смерти - это вызов уголовной полиции. Бывали случаи, когда попадали даже за так называемый «ноль» - там погиб боец. При этом не редкость - обстрелы, в том числе, снайперов. Сейчас, например, активизировались снайперские дуэли на Светлодарской дуге - почти каждый день есть погибшие. Активность боевых действий снизилась, но война, к сожалению продолжается. Чтобы почувствовать это, нам не надо смотреть новости. На данный момент, у меня в уголовном розыске некомплект: 10 человек из 46 Попасть в систему не так уж и просто: образование - не ниже бакалавра, надо пройти тесты, медицинскую проверку, экзамен по физической подготовке. Из-за военных действий много молодых специалистов ни в коем случае не хотят идти работать в Донецкую или Луганскую область. Даже наши земляки после окончания вузов ищут возможности для распределения в другие области. А чтобы сюда приехали работать из других областей - такого совсем нет. Сейчас чувствую даже на себе: очень большая усталость, потому что работать в таком режиме, без выходных, ненормированный рабочий день, даже за приличные деньги, трудно. Другие подразделения имеют ротацию - мы же постоянно находимся на фронте, выполняя свой долг. - А психологи или какие-нибудь реабилитационные мероприятия? С вами после плена кто-то работал? - Нет. Мы же не в Америке ... Выживаем, кто как может. Многие ребята уехали с неконтролируемой территории, вывезли семьи, остались без жилья. Они не предали, не ушли из органов продолжают нести непростую службу, вылавливая воров и убийц. Но психологически трудно: в том числе, и слышать, что мы здесь все предали и не боролись. В 2014 году пришлось фактически все начинать с нуля, начальник городского отделения Бахмута сбежал, потому что был одним из тех, кто поддержал боевиков. Количество личного состава была минимальной, постоянно гибли люди, ощущался хаос и страх, в районе велись активные боевые действия. Мы не знали, что и кто нас ждет в населенном пункте, куда надо уехать. - А сейчас все ли населенные пункты вы можете обслуживать? - Только те, которые контролируются нашей властью. Например, в поселок Майский, который до войны был в составе Бахмутского района, мы не можем попасть, потому что перед поселком стоит пост боевиков. Но есть населенные пункты в «серой зоне», где мы недавно возобновили свою работу. Когда в Новолуганское зашли украинские войска, мы получили доступ для внедрения действий по обеспечению правопорядка. Сейчас там 15 правоохранителей, которые дежурят круглосуточно. А до этого было трудно, потому что мы были ограничены в перемещении. Например, узнали мы о том, что в Новолуганском ограбили и поиздевались над женщинами пожилого возраста. Это был не первый случай, почувствовав безнаказанность, преступник распространял географию своих разбойных действий. Мы получили информацию о его местонахождении, но задержать не могли - находиться в этом населенном пункте мы не могли. Поэтому пришлось переодеваться в штатское и с оружием фактически тайно заходить в населенный пункт. Преступника мы захватили, случаи разбоя прекратились. Затем нашу машину обстреливали, когда мы поехали документировать эти преступления, чтобы вор и садист не избежал наказания. Но все получилось - он сейчас за решеткой. Ярослав Меженный, родился в Бахмуте (Донецкая область) в 1986 году, высшее юридическое образование получил в Донецке, с 2007 года работает в уголовном розыске. В 2014 году вместе с коллегой попал в плен боевиков, выдержал пытки, потому что отказался изменить присяге. Через четыре месяца вернулся в ряды правоохранителей, с 2016 года - исполняющий обязанности, а с июня 2017 - руководитель уголовной полиции Бахмутского отделения полиции. Елизавета Гончарова, |
